Я обратил свое внимание на этот ничем не примечательный дом слева. Здание как здание – ничего особенного. Только была в нем все же одна занимательная деталь. Однажды я, уже в который раз, посмотрел в окно и увидел бабушку, которая высунула свою голову с четвертого этажа балкона и взглядом коршуна окинула местность внизу. Она увидела, по всей видимости, то же самое, что и я: несколько замученных загорелых парней ковырялись по уши в работе, пристраивая какую-то ерунду к первому этажу. Тогда я, помню, подумал: «Вот же штука – этот самый первый этаж! Строй, что хочешь, хоть пол улицы отбери».

Бабушка долго изучала самих парней и их работу, как надзиратель в тюрьме! Она окинула своим трухлявым глазливым взглядом крышу этого «балкона», что-то там в уме у себя разметила, оценила и как плюнет! Не удовлетворившись первым хулиганством, бабуля плюнула еще и еще. Как малое дитя, серьезно! Тогда я, озадаченный и, мягко говоря – офигевший (да простит меня читатель за сей модный жаргон!) поморгал, пытаясь привести себя в чувства и, переведя взгляд на парней, подумал: «Вот бы тебя, старая карга, заметили эти парни. Вот бы только заметили! Тогда, клянусь, полетела бы эта деревяшка (строители сбивали раму для чего-то) тебе прямо в голову, выбив последние зубы и разломав к чертям стекла на твоем балконе! Только бы заметили…» Но, как бы я не злорадствовал, не заметили…

А четвертый этаж этого дома меня вообще порадовал, особенно один балкон. Ну, не мог я не разглядеть уже выгоревший на солнце красный флаг с серпом и молотом. Он еще существует! Хотя я вглядывался в людей, которые курили на этом балконе - молодые, полные энергии. Странно...

Оставив все свое недоумение для чего-то большего, я окунулся в эти самые деревья в центре нарисовавшегося двадцать с лишним лет убогого пейзажа. Ничего не видно. Как в лесу. Глухая черная даль. И я тут же подумал: «Скорей бы зима. Тогда я смогу проспект наблюдать сквозь ветки…» А деревья-то эти старые, трухлые. Вот-вот, и свалятся одно за другим, как домино. Стоит только толкнуть. Но в них текла жизнь. И эта мысль меня тешила больше всего.

Я посмотрел на дом справа… Что за чудное здание! Мама мне, помню, говорила, что раньше здесь было женское общежитие, а там – чуть дальше – мужское. Сейчас же в этих домах живут обычные семьи, но насчет эпитета я сейчас засомневался.

С этим злосчастным общежитием связано много моментов, без которых не было бы половины разговоров в моей жизни. Взять к примеру почти последнее происшествие. Я со своим приятелем шли ко мне домой после полуночи. Мы остановились возле подъезда, начали общаться о том да о сем. Внезапно вышла моя соседка – алкашка Валентина, со своей собачкой Найдой. Это, наверное, последняя бабушка в моем городе с нормальной собакой-дворнягой, а не с этим тупым лохматым пекинесом! Валентина вежливо поздоровалась. Мы с Сергеем муркнули в ответ взаимное «здрасьте» и давай дальше говорить.

Валентина вернулась, но теперь она светила перед собой фонариком. И не мудрено! В нашем городе дороги рушились под дуновением ветра. Она подошла к нам, поинтересовалась, как наши дела, а потом внезапно выкрикнула: «Глядите! Ежик!» Мы с приятелем повернули головы в ту сторону, куда был обращен крик Валентины, и я увидел небольшого ежа. Я, тонкая, чувствительная натура, не чуждая к таким мелочам природы, подбежал к несчастному животному и взял его в руки. Тогда еще, помню, подумал: «А ежик ничуть не колючий. Просто нужно правильно взять».

Валентина с Найдой ушли домой, а мы с Сергеем начали рассматривать этого ежа. Внезапно я услышал гул машины, которая приближалась к нам. Мы с другом  повернули головы и увидели милицейский бобик. Я и Сергей переглянулись… Из машины вышел мужик и посветил нам в глаза фонариком (заметьте, я все еще, как полоумный идиот, стою, держа ежа в руках). Зеленый человек, разглядев какое-никакое животное, убрал фонарик и сел в машину. Мы с Сергеем переглянулись и выпустили из наших легких откуда-то взявшийся волнительный воздух. Черт, а ведь было о чем переживать! Что я некогда химичил с веществами, что мой друг… Что я алкаш, что Сергей… А кто не пьет?

Мы проследили, как бобик подъехал к этому самому общежитию, а я все еще держал ежа, который, собственно, и спас наши с Сергеем задницы. Моя чувственность к природе таки пригодилась! Из бобика выбежали мужики и скрылись внутри здания. Мы с Сергеем снова обменялись многозначительными взглядами. Внезапно из окна третьего этажа выдвинулся парень. Мы плохо разглядели его, но все же! Он тогда принялся в полные легкие хватать холодный воздух (это была середина весны), а потом из окна полетели шприцы, лезвия и прочая посуда для варки волшебного зелья. Мы с Сергеем уже не переглядывались, мы все поняли. Помню я лишь, как мой приятель произнес: «Наркоман что ли, сука?.. Пошли к общаге, может, там чего вкусного дадут…» А я ему на это ответил: «Вон уже подъехали, сейчас и не такого «вкусного» дадут!» На что Сергей положительно кивнул головой. Только потом я отпустил ежика… Идиот! Животное спешило на охоту, явно направлялось в подвал ловить мышей да прочую тварь, а я задержал его… Зато подержал ежика!

Вот такая эта общага. Я вам рассказал об одном случае, а были еще и другие. Опять-таки, гляжу в окно на это самое злосчастное общежитие как на санаторий сатаны какой-то. Вижу – вылезает из окна, по всей видимости – женская рука и выбрасывает невозмутимым жестом, словно подавала бумеранг, предмет личной гигиены во всей своей красе. Он - ляп, на середину дороги. Молв, смотрите все! Красота! Или вот еще… Смотрю в окно и вижу: высовывается из пятого этажа туша с ведром и из окна выворачивает все содержимое на асфальт… Я присмотрелся – плохо видно. А потом, когда шел в магазин за хлебушком, разглядел эту массу получше. А как вы думаете, что там?

Не угадаете. А и не нужно, потому что после этого и хлеба всякого перехотелось... Пресвятые угодники! И я тут же задумался: «А вдруг бы кому-то на голову?» С тех пор я хожу мимо общежития с опаской. Там пьют, там догоняются и вмазываются, там детей дерут (заметьте – не бьют, а именно дерут), там орут, там матерятся и кидаются посудой… Короче говоря, жизнь идет полным ходом, а я только и делаю, что смотрю в окно.
лето 2012-ого.