На этот раз Ариана Надина опоздала. Когда она вошла в комнату температура Гришиного тела уже успела поравняться с воздухом, так что сам Гриша теперь стал частью мира вещей и, наконец, обрёл гармонию. Паутина, похожая на шаль его матери упала ему на лицо, и скрыла от недоброжелательных взглядов.
И при жизни Гриша был получеловеком – полувещью, полусном, а точнее человекосном. И если все люди по ночам – не что иное как сны спящего мира, то Гриша всегда оставался сном, даже днём. Да, Гриша был бесконечной галлюцинацией, дремучейшим сном мироздания. Единственным местом его прогулок был Лабиринт, в который он уходил, впрочем, не покидая комнаты. Он никогда её не покидал.
Ариана Надина, девушка с волосами-ниточками, тощими руками и припухшими веками была ни Бог ни чёрт не знает чем, но когда её спрашивали об этом, она говорила всегда одно и то же, что она ходит по земле, а голова её летает по небу.
Ариана Надина была единственным человеком, руке которого повиновались ручка Гришиной комнаты. Она была единственным человеком, которому хоть как-то повиновался и сам Гриша. Только она спасала его, когда он заходил слишком далеко.
Но в этот раз, когда, как обычно, мать Гриши перестав ощущать какое либо присутствие жизни в его комнате, уже набирала знакомый номер Арианы, и пока гудки сыпались, иногда застревая в проводах, Гриша уже добрался до сердца лабиринта, уже напал на след Зверя и уже одерживал победу. В это же время, пока словно в песочных часах песок сыпались гудки, поднялся сильный ветер и теперь Ариана испытывала необычайное натяжение, которое бывает только тогда когда голову уносит слишком далеко в небо. Она пыталась дотянуться до трубки, пыталась выбежать наулицу, а потом – домой к Грише, но к сожалению ветер был не попутный.
Трубку так никто и не поднял, в комнату до сих пор так никто и не вошёл. Только голова Арианы откуда-то свалилась к ногам гармонично-неживого Гриши, точно так как падают только цветы к ногам победителя.