В отношении критиков к произведению искусства есть только два понятия – талантливо или бездарно оно сотворено. Если бездарно – желающих попинать ногами художника  всегда более чем достаточно. Я одна из них - ужасно противный, злющий критик. И вот этот критик идет  сегодня – 17. 08. 17 - на премьеру украинского фильма «Червоний» в сумской  кинотеатр «Планета Кино».
Первое, что меня заинтересовало в афише,  – кто написал музыку к новому фильму писателя и автора сценария Андрея Кокотюхи?  Увы, имя Франко Эко – мне ни о чем не говорит. Но я, наверное, отсталый элемент, давно выпала из мира музыки, поэтому не очень «обізнана» в именах современных композиторов, подвизавшихся на ниве киноискусства. Но с самого начала мой слух «запал» не без тоски на непрерывный грохот барабанов за кадром и растущее состояние тревоги всего симфо-оркестра – вне зависимости от поворотов сюжета.
Это первый признак слабости «вітчизняного кіноматографа», который заполняет эмоциональные и смысловые пустоты «либретто» музыкальным потоком,  непрерывно бурлящим, будто перед извержением Везувия. Картинка на экране  вполне обыденная:  идут строем на шахту зэки, работают в забоях кирками, ссорятся, дерутся. Как-то все стандартно и незатейливо. Видели такое – перевидали в кино не раз! Зато музыка создает волнами оркестровых «тутти» невыразимую печаль, тревогу и состояние вселенского катарсиса. Дело обычное – если сюжет не дотягивает до высоты или глубины, а актеры не доигрывают, то музыка все недостающее грохотом и восполняет. Выключи музыку – и экран пустеет, видны все промахи актеров, оператора и сценариста.
Актерский состав фильма  «Червоний» хорош  разве что тем, что исполнители украинским зрителям до сего дня были неизвестны. Но и после просмотра фильма актеры едва ли запомнятся, кроме разве что одного, мелькнувшего в кадре всего лишь  на пару секунд – колоритного зэка Француза.
Выбор лиц – это важнейший фактор успеха актерского кастинга. Если действие происходит в зоне, то лица зэков должны быть  исхудавшими и изможденными. В нашем же кино – лица актеров достаточно округлые и сытые. Им не веришь.
Главные герои – зэки Летчик и Червоный настолько схожи, что их постоянно путаешь и почти не различаешь. Такие понятия как характер героя, актерский имидж – у главных персонажей почти слились, как у братьев-близнецов. Актеры схожи  очертаниями лиц, глаз,  губ. Порой остается догадываться – кто есть кто.
В ночных сценах, а их в фильме множество, сценарист, как правило, прописывает подробно не только – «побежали, сказали, убили», но и освещение в кадре. Если в  сцене зэковских «разборок»  охранники ночью открывают замок в украинском бараке, чтобы запустить туда «сук», то сценарист  обязан написать: «свет на глаза охранника, его руки, ключ,  замок. Свет на лица, глаза крадущихся «сук», их руки, заточки, удавки»… 
Но сценарист игнорирует  такие профессиональные   детали,  которые знает и школьник, поэтому половина  кадров  сняты в кромешной тьме, и кто кого  душит-режет,  кто чем занят в ночных сценах,  зрителю остается  лишь догадываться. 
Первая постельная сцена в кино и вовсе курьезна, так как оператор не удосужился показать зрителям – с кем же лежит в обнимку зэчка-доктор: то ли с зэком, то ли еще с кем?
Операторы работают поверхностно, просто скользят камерой по лицам, баракам, вещам, особенно ни на чем не задерживаясь.  Отсутствуют крупные планы, детальная проработка сцен, лиц, поз, предметов…
Вот и вышло, что такой персонаж, как сумасшедший зэк, оказавшийся в зоне после   немецкого концлагеря, ни разу не удостоился крупного плана, и зритель так ни разу и не  увидел его лицо. Обидно – сыграть роль сумасшедшего,  у которого нет лица в кадре!
О любовних сценах просто как-то неловко и  вспоминать – более нелепых поцелуев зэковских героев в кинематографе зрители, пожалуй,  еще не видели!
Во всех сценах, где над героями глумится лагерное начальство, зэков как-то и не жаль, им как-то и не сочувствуешь. Отчего же? Да так вот все снято – поверхностно, без души.
И  если, к примеру, в голливудовских фильмах американские парни всегда супермены, герои, то украинские герои УПА ничем выдающимся не наделены, их сопротивление советской лагерной системе выливается лишь в заурядный исторический эквивалент «супротиву» –  уничтожить, порвать врага и вырваться на свободу.
Совершенно не вяжется и любовь зэков  к  Иисусу Христу с их действиями. Для истинных христиан, как известно, присуще «непротивление злу». А «резать»- стрелять – могут и обычные головорезы.
Вся кинолента «Червоного» похожа на первую пробу провинциальных школьников поставить спектакль на историческую тему. Соберет ли откровенно слабый фильм кинозрителей в украинских кинотеатрах? Будет ли у проекта широкий зрительский «успіх»?
Критики могут заблуждаться, почем зря критиковать «творчу особистість», казаться злыми и неблагодарными.  А фильм, при этом, может процветать и «набирати обертів». Все может быть!
В данном случае критик благодарит всех актеров и съемочную группу за проделанную работу на ниве искусства. Но увы,  критик остается непреклонным: фильм «Червоний», на его взгляд,  не относится ни к талантливым образцам киноискусства, ни  даже к образцово-показательным.